В конце 2000 г. в порядке эксперимента таможня дает «добро» на схему, известную под названием «сетки».
Эксперимент касался импорта бытовой техники и электроники. Суть схемы была во введении фиксированной платы с машины, заплатив которую компании получали официальную грузовую таможенную декларацию (ГТД). Машина белой бытовой техники растаможивалась значительно дешевле, чем груженная черной (по цвету корпуса). Стартовав примерно с 7–8 тысяч долларов, плата с машины белой и черной техники достигла к концу эксперимента порядка 25 и 40 тысяч долларов соответственно. "Выводили" декларацию на нужный ценовой уровень путем нещадного искажения количества и номенклатуры ввозимого груза, а также занижения инвойсных цен до уровня минимально допустимых (приказных).
Участие в эксперименте было добровольным. Более того, участники эксперимента не обязаны были весь груз проводить по «сетке». Долю «сеточной» растаможки определяла элементарная калькуляция, а именно сравнение платы "с фуры" с таможенной пошлиной. Если меньше оказывалась легальная пошлина (при всей условности этого понятия, так как цены подгонялись под приказные), то машина шла вне эксперимента. Если цена «сетки» была ниже, то машина растаможивалась "по эксперименту", то есть с выведением ГТД на фиксированный уровень платежа.
Таким образом, таможня инициировала поход бизнеса в обход легальности, создав фактически два режима растаможивания. Один — "как положено по закону" — где все долго и трудно, и другой — быстрый и беспроблемный проход, где пренебрегают детальной калькуляцией таможенных платежей, усредняя их по всему потоку импорта и взимая плату "с фуры". "То есть логика какова: хочешь по тарифу, хочешь доказать, что у тебя платежей в бюджет 5 тысяч долларов — вот на это поле для игры в футбол и выходишь... Досмотр, повторный досмотр, подтверждение из торгово-промышленной палаты... Оформление занимает 7—21 день. Машина, простой и т.д. Наверное, докажешь, а может быть, не докажешь. А вот в сером поле оформление занимает 3 часа. Ночь. С 12 до 3".
"Сервисные запчасти многие компании завозят официально. Там есть какие-то льготы, они что-то не платят, и они все равно стоят неделями и месяцами и ничего не могут сделать".
"Эти барьеры специально построены для того, чтобы измотать. Чтобы в конце концов мы всё-таки пришли к ним. Лучше заплатить деньги сразу же".
По меткому выражению одного предпринимателя, "сетка" — что-то вроде свободной экономической зоны в рамках таможенного хозяйства. Ее легко закрыть (со зрелищной театрализацией борьбы за законность), соответственно, она нуждается в расположении верховных властей и немыслима без надежной индульгенции с их стороны.
Фиксированные платежи с машины, освобожденной от досмотра, распадались на две части: одна шла в госбюджет, другая направлялась на поддержание схемы, дробясь между разными уровнями таможенной иерархии. При чем сами предприниматели только догадывались о пропорции этих частей.
Понятно, что при таком раскладе бюджет явно недополучал, а заполнение декларации напоминало лабораторию алхимика. ("Компьютеры шли под видом напольных часов..."; "эксперимент был выгоден, потому что, извините за жаргонное слово, колбасили там со страшной силой"). Но порушить это хрупкое равновесие ГТК не решался, опасаясь столкнуть импорт в зону "полной чернухи", то есть контрабанды. Правда, на последнем этапе "сеточного эксперимента" ГТК решился на усовершенствование, снизив для участников эксперимента планку приказных цен, что позволило им "рисовать" фиксированную плату с машины без существенного искажения номенклатуры и количества груза. Фактически, это был элемент открытого торга ГТК с бизнесом: власть ослабила прессинг приказных цен, потребовав в ответ от участников эксперимента более или менее адекватного декларирования количества и типа груза. Подобное нововведение вытаскивало из тени натуральные показатели импорта, но делалось это за счет еще большей теневизации показателей стоимостных. Это случилось буквально в последние месяцы действия "сетки" и, фактически, явилось ее агонией. Но почему ГТК пошел на "сеточный эксперимент", являющийся по сути легализацией теневого импорта?
Ответ при любой степени подробности редуцируется до слова реализм. Власть оправдала наметившиеся ожидания в своей дееспособности. И сделала это не через демонстрацию силы, а через тактическую гибкость, основанную на принятии ситуации такой, каковой она являлась. В ходе эксперимента дали возможность платить за пересечение границы, как за поход в кино, фиксированную плату. Более того, первоначальная плата «с фуры» примерно соответствовала оплате услуг серых брокеров. Смысл эксперимента был в неком подобии легальных отношений с теми, кто этого хотел. То есть власть учла и использовала нелегальные нормы и правила, а не объявила им бой. Это может показаться странным и, более того, беспринципным тем, кто по-прежнему верит в простейшую дихотомию "легальное—нелегальное". Это противостояние сохранилось в домыслах обывателя и приговорах суда. Ни бизнес, ни, что принципиально, власть не принимают это противопоставление всерьез. Власть, правда, иногда вспоминает эту традицию, но делает это, исходя из только ей ведомых алгоритмов выбора жертвы. В целом же ГТК не просто вошло в игру на "сером" поле, но попыталось держать эту игру под контролем, удерживать в ней инициативу. Ныне основной вектор усилий верховной таможенной власти состоит в подчинении разрозненных неформальных практик своей воле, в борьбе за их обозримость и согласованность. ГТК пытается сделать "серое" поле подконтрольным и, как следствие, манипулируемым. Каковы достоинства этой схемы?
1. "Сетка" имела явно выраженный демонстрационный эффект, символизируя отказ ГТК от принуждения к исполнению непосильных условий и готовность вести переговоры с бизнесом.
2. Эксперимент имел фискальный эффект. Те, кто прежде вообще ничего не платили в бюджет (контрабанда) или платили совсем символические деньги, запуская рисковые схемы растаможивания, получили возможность за весьма умеренную плату почувствовать себя легальными. Естественно, что этим многие воспользовались. Потоки отчислений в бюджет возросли. Таможню стали называть главным карманом страны.
3. Схема имела также воспитательный эффект, создавая возможность за довольно скромную плату почувствовать себя легальным партнером власти, оценить преимущества этого положения, достоинства сотрудничества взамен избегания.
4. И, наконец, в рамках последнего этапа эксперимента произошла легализация количества и номенклатуры ввозимого груза, то есть натуральных показателей импорта.
Понятно, что проконтролировать это было трудно. И, конечно, обман со стороны импортеров имел место. Но теперь он трактовался как нарушение слова, как обман доверия. Это сдерживало его распространение, поскольку недобросовестное поведение в рамках эксперимента грозило попаданием в черный таможенный список.
Можно ли считать этот эксперимент шагом к легализации отношений бизнеса и таможни? Вопрос оправдан, так как сама идея «сетки» носит явно выраженный теневой характер, допуская одинаковые платежи с машин, груженных совершенно разными товарами на разную стоимость. Сетка явилась грандиозным компромиссом власти и бизнеса. Однако, с нашей точки зрения, этот компромисс был шагом к легализации импортирующего бизнеса. Здесь существенны четыре аспекта.
1) произошла частичная легализация финансов, связанных с растаможиванием. Стали собирать деньги с тех, кто раньше вообще не платил в бюджет или платил символические суммы. Платеж с одной машины достиг порядка 60-70% суммы, которую надо было бы платить при растаможивании "вбелую". До начала эксперимента эта цифра была на уровне 40%. Фиксированная плата, довольно щадящая в момент ввода сетки, привлекла многие фирмы иллюзией легальности. Конечно, часть финансового потока при работе по эксперименту уходила на поддержание схемы, но все же значительная часть платежей поступала именно в бюджет.
2) произошедшая на последнем этапе легализация импорта в натуральном выражении реабилитировала статистику. Но самое важное, что фирма-импортер, однажды "раскрыв карты" по части количества и номенклатуры ввозимого, уже вряд ли могла скрывать их в дальнейшем. Говоря слэнгом предпринимателей, в ходе эксперимента они "засветились" (что, кстати, не сразу было ими оценено во всем многообразии последствий). Это гарантировало необратимость начавшейся легализации, невозможность ухода в глухую тень тех, кто принял участие в эксперименте.
3) Государственный таможенный комитет последовательно проводил политику роста фиксированной платы с машины. И служило это не только обеспечению бюджета, но и расширению поля экономически выгодной легальной растаможки. По мере удорожания "сетки" все больше товарных позиций имело смысл растаможивать по принятым тарифам, а не оплачивать машину как таковую. Цена "по сетке" была подобна бульдозеру, который медленно, но верно двигался вперед, оставляя позади себя поле, пригодное для легального растаможивания. ("Когда цена за машину поднялась, стало не совсем понятно, зачем нужна "сетка", если можно нормально растаможить товар и это будет стоить примерно столько же").
4) эксперимент сделал государство не пассивным наблюдателем, а активным участником игры по серым правилам. Введение "сетки" ознаменовало борьбу таможни за обозримость серых схем, за сокращение их качественного разнообразия, за передел прибыли от их использования между бизнесом и госбюджетом. Фактически, речь шла о признании за государством силы, способной диктовать бизнесу не декларативные и повсеместно нарушаемые нормы, а реальные, неформальные и непререкаемые правила поведения. Конфигурация и цена серых схем изменились под непосредственным давлением государства, ставшего как никогда активным дизайнером "серого поля". Тандем бизнеса и власти окончательно развеял иллюзию, что они стоят по разные стороны баррикад, а контакты осуществляют отдельные "перебежчики" (коррумпированные чиновники). Власть повела борьбу за усугубление асимметрии прав в этом тандеме. И выиграла ее.
Фактически весь груз, проведенный по "сетке", являлся серым импортом (см.серый брокер), поскольку фиксированная стоимость машины предполагала "рисование" ГТД с искажением всего и вся. Но одновременно это был абсолютно легальный поток, так как схема была санкционирована ГТК. Фактически, время эксперимента – это время легализации серого импорта. Отмена "сетки" означала, что серый импорт лишается права называться "условно легальным".
"Сетка" представляла собой компромисс таможни и фирм-импортеров, но под этот компромисс не подписывались другие структуры (Прокуратура, МВД, ОБЭП и т.д.). Другими словами, ГТК гарантировал, что предпринимателя не схватят за руку непосредственно на таможне, но жизнь таможней не заканчивалась. После выезда с терминала никакой индульгенции эксперимент не давал. Это подрывало веру в его разумность.
Сами предприниматели отлично понимали спорность и двусмысленность практики – платить с машины. Признавая экономическую выгодность этой схемы, они не могли не понимать, что предложенные ГТК правила имеют встроенный теневой механизм. Продолжение компромиссного эксперимента грозило для ГТК снижением авторитета в глазах бизнеса. Отмена "сетки" оздоровила общий климат отношения бизнеса и таможни.
Несмотря на эти позитивные следствия эксперимент, просуществовав немногим более года, отменяется.